Рейд страница 2

369f1cdcda42f46e.png?width=450&height=335

<--- Страница 2 --->

Над колонной клубился едкий черный дым, перемешанный с песчаной пылью и невыгоревшим топляком. Второе светило уже вышло из-за горизонта и вытеснило давящую красноту из пейзажа. Начинался яркий, полноценный день. Тосол, привычный к реву двигателя разморился на жарком солнце и дремал, держа в руках охапку гарпунов. Поршня тоже неумолимо клонило в сон. Он даже прибегнул к проверенному методу — если сильно вдохнуть, держа под носом топляк, то можно было услышать отголоски голоса Отца, а разум наполнялся странными думами, отгоняющими сон, но даже это не помогло. Поршень вытащил из-за пазухи корешок гизилла, поднес ко рту и сильно сдавил. С кончика корня потекла живительная аква.

Вдруг оглушительно взревел горн. Поршень знал — это сигнал к перестроению колонны. Он начал выкручивать руль и колесница плавно пошла вправо. Боевая группа новичков должна была отделиться от основной колонны, и, возглавляемая Учителем двинулась на перерез противнику. Это была старая традиция — молодежь всегда рвалась в гущу боя, ведь именно так можно проявить себя. Проснувшийся Тосол вглядывался вперед, в пыльное облако. Основная колонна сформировала боевой порядок — колесница Брата отошла чуть назад, а на первый план вышли его личные бойцы. Основная гвардия, составляющая костяк колонны распределилась по флангам, а колесницы поддержки держались позади.

— Вон! Вон они! — Возопил Тосол.

Облако пыли постепенно обретало очертания каравана. В нем было не больше полутора десятка колесниц, большая часть которых несла грузы. Поршень вдавил педаль газа и колесница взревела. Она любила высокую скорость. Дабы Бадяга не задыхалась, Поршень щелкнул небольшим тумблером на панели и шторки, скрывающие ноздри поползли вверх. Боковым зрением Поршень видел колесницу Коленвала, истерично закусившего губу. А караван все приближался.

Прозвучал звук горна и группа вступила в бой. Поршень проехал прямо перед носом головной машины, резко вывернул руль и попробовал ударить ее в борт. Тосол, яростно завывая выпустил первый гарпун, целясь в голову водителю. Гарпун пролетел в окно, не встречая сопротивления пролетел через салон и вылетел наружу. Тосол принялся перезаряжать установку, а Поршень вытащил стреляло. Палец вдавил крючок спуска, стреляло зашипело и выпустило облако из мелких, острых металлических кусочков. Картечь замолотила по двери колесницы. Похоже, что водиле надоела назойливая колесница — он резко повернул руль и попытался сбросить колесницу Поршня, однако тот вовремя заметил движение и ушел от удара. Тосол зарядил еще один гарпун и направил установку в сторону водилы.

Плетью прозвучала тетива, гарпун влетел в окно и взорвался прямо в кабине, разбрасывая искры во все стороны. Колесница резко забрала вправо и врезалась в Поршня. Тосол улучил момент и с криком прыгнул на колесницу врага. И вовремя — колесница Поршня, смятая ударом перестала слушаться его команд. Какое-то время она вихляла из стороны в сторону, а затем врезалась в камень. Поршень успел удивиться — откуда здесь мог взяться этот камень? И его сознание погасло.

***

Поршень проснулся от непонятного звона. Звон напоминал звук гонга, которым их собирали на обед, но этот звук не был прерывистым, к тому же звучал приглушенно, будто его голову накрыли подушкой. Поршень попытался открыть глаза, но это ему не удалось. Где же он? Возможно он уехал на небо и будет смотреть на всех сверху? Поршень почувствовал подплывающую к руке боль. Нет, на небе не бывает больно. Боль усиливалась, а звон не проходил. Нужно открыть глаза и убить того, кто бьет в гонг. Поршень двинул бровями и почувствовал, что веки его сцеплены чем-то засохшим. Он сосредоточился на своих бровях и начал ритмично двигать их то вверх, то вниз. И вдруг ему удалось раскрыть глаза.

Яркий свет ударил его будто кувалдой, а звон незамедлительно усилился. Глаза слезились, но Поршень не закрывал их. Он смог высвободить правую руку и ощупал лоб. Похоже, что от удара об руль он поранил лоб, а запекшаяся кровь залепила ему глаза. Он попытался двинуть левой рукой, но вспышка боли и усилившийся звон вынудили его оставить попытки. Он принялся осматриваться.

Колесница лежала вниз головой. Проходившая недавно песчаная буря наполовину засыпала кабину песком, содержимое коробок разбрало по кабине, а самого поршня придавило сиденьем. Человека, бьющего в гонг не было видно, поэтому Поршень решил выбраться наружу и поискать его там. С кряхтением и постаныванием он отодвинул сиденье и выполз через отломанную дверь.

Бадяга погибла. Ей сильно досталось — левый бок был смят и сплющен ударом вражеской колесницы, а правый выглядел еще хуже. Колесо было оторвано и лежало, занесенное песком неизвестно где. Колесница была перевернута, а из капота все еще капало что-то темное и густое. Поршень держался за ноющую руку и пытался предположить свои дальнейшие действия. Сколько проехала колонна до аварии? Где он? Как ему вернуться обратно? Что случилось с колонной? Ясно только одно — за ним не вернутся, его считают мертвым. Нужно выбираться отсюда.

Человека, бьющего в гонг не было видно, возможно, что источник звона был в его голове. Рука болела нещадно. Поршень вытащил из колесницы кусок ткани и надежно примотал руку к груди. Боль никуда не ушла, но теперь конечность хотя бы не тревожило движение.

Поршень принялся за сборы. В кабине нашелся большой кусок брезента, в который он может сложить свои пожитки. Отыскался небольшой запас еды в виде вяленого гарага, склянка с бензаком и его собственный самострел. Патронов осталось всего семь.

Собрав пожитки Поршень положил руку на свою колесницу. Он попрощался с Бадягой, многие годы честно служившей ему. Пейзаж перед глазами поплыл. Поршень смахнул слезы, повернулся и двинулся в путь.

***

Песок нещадно жег ноги даже сквозь ботинки. По спине градом тек пот. Очень хотелось пить. Поршень шел вот уже несколько часов. Он высматривал знакомые очертания сухих листиков гизилла, но вокруг был лишь песок, временами разбавляемый черными, вязкими лужами. Каждый следующий бархан был похож на предыдущий. А кроме песка и черных слез не было видно ничего.

Поршень потихоньку стал засыпать. Ноги сами несли его по горячему песку, голова в этом процессе не принимала участия. Поршень не знал сколько времени он шел в полузабытии пока в смазанном пейзаже не мелькнуло движение. Большой, жирный гараг тупо уставился на него пустым взглядом трех глаз. Гараг сидел возле небольшой лужи и, похоже был застигнут врасплох. Поршень осторожно потянулся к самострелу. Главное — не спугнуть глупую ящерицу. Гараг почувствовал движение и Поршень увидел как напряглись его задние лапы. И в этот момент Поршень, издав громкий крик бросил в гарага свой самострел. Оружие врезалось ящеру прямо в центральный глаз и отбросило назад. Это был коронный бросок Поршня, который он отрабатывал годами.

Гараг был вкусным и в сыром виде, однако приготовленный он давал приятно сытое ощущение в животе. А дабы его приготовить Поршню был необходим огонь. Благо красное светило уже зашло, а белое начало наливаться кровью, готовясь зайти за горизонт. Ночью идти было нельзя — пустыню накрывала кромешная тьма, а незадачливый путешественник мог с легкостью потонуть в зыбких песках или в густой черной жиже.

Поршень подготовил кострище, выкопав небольшую ямку в песке. Благо для костра многого и не надо — несколько тряпок легли в ямку, а при помощи плотного брезента Поршень натаскал к костровищу черных слез. Когда пришло время разжигать, белое светило уже скрылось за барханами, только краешек горизонта еще светился красно-желтым градиентом.

Поршень вытянул из кармана металлическое кресало, сделанное из болта и огненный камень. Огненный камень был важной частью культуры Поршня. Считалось, что когда Отец был расколот на тысячу тысяч частей, именно осколки его сердца и стали редким огненным камнем. Камень добывался в разных местах а зачастую отнимался у недостойных.

Поршень залюбовался переливающимся боком желтоватого камня. Соприкасаясь с металлом камень давал огонь. Поршень взял камень в левую руку, а правой поднес к нему кресало. Он резко ударил по камню и высек из него сноп ярких белых искр. Одного удара было достаточно — влажные тряпки вспыхнули и весело затрещали. Свет костра очертил переливчатым светом окружающий песок.

Гараг готовился просто — следовало сделать продольный разрез на животе зверя, вынуть не съедобные внутренности, а затем насадив ящера на стальной прут, расположить его над костром. Плотная шкура гарага не пропускала ядовитый дым черных слез, а животное легко пропекалось в ней.

Ужин был готов уже через час. Поршень, клевавший носом почувствовал как заурчал в предвкушении живот. Поршень снял дымящегося гарага с костра и принялся снимать с него закоптившуюся шкурку. Бледно-красное мясо распространяло по округе дивный запах.

Когда живот наполнился, разомлевший Поршень замотал остатки мяса тканью и, выкопав себе ямку в песке, улегся спать.
Мириады звезд тускло смотрели на спящего юношу. Их свет отражался в черных лужах и бесчиссленными искрами разбрызгивался от дуновения теплого пустынного ветра.

<--- Страница 2 --->

[1][2][3][4][5][6][7][8][9][10][11]

Пока не указано иное, содержимое этой страницы распространяется по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 License